— В 17 лет, в 1967 году, я поступил в Высшую школу КГБ в Москве на китайское отделение. Поэтому, когда в 1972-м после окончания встал вопрос, куда меня направить, — ответ созрел сам собой. Только-только отгремели Даманские события на Дальнем Востоке… Мне повезло — я попал на работу под начальство легендарного «дальневосточного Лоуренса» Николая Лоенко. И уже в первый день работы отправился к границе. Итак, до 1985 года огромную часть моей работы занимала фильтрация китайских перебежчиков, покидавших Китай в поисках лучшей жизни. Мы выявляли среди них работников спецслужб. В то время в Китае была нищета — я сам в бинокль часто наблюдал жизнь в Суйфэньхэ: это были глинобитные мазанки, крытые черепицей. Да, они сейчас поднялись.
С 1986 года я уже был контрразведчиком и пресекал деятельность спецслужб КНДР и Южной Кореи. Вспоминается такой случай. Одной из задач спецслужб КНДР была доставка на родину образцов техники и технологий. И вот специально в состав делегации корейцы включили художника, который, не имея возможности, конечно, увезти «объект», срисовал в порту Находка подъемный кран, и потом по его рисунку корейцы построили его у себя. Четыре года я занимался контрразведкой, причем хочу подчеркнуть, что в рамках законности. В то время, например, на лесозаготовках в Чегдомыне порой умирали корейцы, и их вывозили на родину в гробах. Причем гробов вывозили больше, чем корейцев. У нас были мысли, что в гробах вывозят не людей, были идеи вскрыть гробы. Но мы этого не сделали. Законность есть законность.
Афганистан
— В 1979 году я окончил курсы усовершенствования офицерского состава — КУОС и попал в отряд «Зенит» в Афганистан. Перед нами была поставлена задача провести операцию под кодовым названием «Байкал-79» — захватить в Кабуле тюрьму Пули-Чархи и освободить 10 тыс. политзаключенных. Причем план тюрьмы у нас был в виде рисунка на листке в клеточку. И был он неверным…
Нас было 30, а тюрьму охраняло 300 солдат. Хотя по правилам боя нас, нападающих, должно было бы быть в 10 раз больше, чем обороняющихся. Тем не менее тюрьму мы взяли без потерь за час и освободили премьер-министра, министра обороны, двух членов ЦК, семью Тараки, которая в тюрьме занимала целый этаж. Все они готовились к смерти и уже ничего и никого не ждали. Когда мы открывали камеры, они спрашивали, кто мы такие? А когда узнавали, что русские, переходили на русский — многие из них учились в СССР. За эту операцию я получил медаль «За отвагу». Перед штурмом мы провели мощный артобстрел крепости. Это был серьезный «фейерверк» над всем Кабулом, и прошел слух, что мы погибли. И когда мы вечером появились запыленные в нашем посольстве, на нас смотрели как на привидения. А было это 31 декабря. Все готовились праздновать Новый год. Посол приказал поставить столы в коридоре и «героям — накрыть!».
В Кабуле мы оставались еще два месяца, осуществляя охрану лидера нового Афганистана Бабрака Кармаля. С одного котла с ним ели. Плов, манты. Наш приморский Валера Василенко научил повара Кармаля готовить борщ...
Второй раз я был в Афганистане уже в 1981 году в составе группы «Каскад» в провинции Газни. Полгода занимался оперативной и боевой работой. Отправлял отряды в рейды. Однажды такой отряд попал в засаду, и у водителя БТРа пуля прошла в сантиметре от брови. Афганцы стреляли из английских карабинов, которые пробивали броню.
Там, в Афганистане, я начал сочинять песни и являюсь автором гимна КУОС — «Бой затих у взорванного моста, над Баграмом солнце засветило…». Там же я получил звание майора. С Родины по этому случаю мне прислали две бутылки коньяка. Одну я оставил в Газни, а другую мы на семерых, как говорится, раздавили.
Лихие 90-е
— Да, суровые были времена! Каждую неделю — не менее двух ЧП. В основном задерживали вымогателей-рэкетиров, отбиравших автомобили у моряков. Но закон уже был слаб и плохо работал — из семи дел до суда доходило только одно. Конечно, главным делом было, когда мы буквально разгромили в Находке банду Вэпса, на которой висело 33 убийства. Тогда средь бела дня из автоматов прямо на улицах города банда расстреливала не угодных ее интересам. Бандиты занималась убийствами, похищениями, вымогательством, рэкетом, угонами, подставами на дорогах. 5 января 1994 года было возбуждено уголовное дело по статье 209 УК РСФСР — бандитизм. Начались оперативные мероприятия по задержанию банды, проходившие в обстановке строжайшей секретности. В результате ареста участников банды Вэпса по обвинению в организации банды, убийствах, вымогательствах, хранении оружия было осуждено 22 человека общим сроком на 170 лет. Следствие и аресты шли в течение шести лет.
МИНИ-ИНТЕРВЬЮ
— Знаю, что всего 18 работников Управления КГБ Приморского края проходили службу на территории Афганистана. Вы сейчас встречаетесь?
— Конечно, встречаемся с теми, кто еще жив. 27 декабря регулярно отмечаем день штурма. Я к тому же руководитель Приморского отделения Ветеранов спецподразделений органов государственной безопасности. Сдружился я, кстати, в Афганистане и с Мирзоханом — племянником Наджибуллы. Он сейчас живет в Подмосковье. В эмиграции.
— Кстати, американцы сейчас просят нас помочь им в Афганистане. Что слышно по вашим каналам? И как там сейчас вообще обстановка?
— Я точно знаю, что сейчас афганцы молятся, чтобы русские вернулись. Они недовольны присутствием американцев, да и насмотрелись на талибов. Все сожалеют. Мы ведь им строили, учили их…
— А когда были самые тяжелые для вас времена?
— С 1995 года, когда я стал начальником отдела экономической безопасности банка. Все приходилось начинать с нуля, всему учиться, постигать новую науку. Чтобы понять, откуда у банков берутся деньги.
— И как их защитить...
— За 12 лет моей работы в банке там, где я ставил свою визу о выдаче денег клиенту, не было ни одного невозврата кредитов. Были, конечно, и криминальные наезды, я встречался с авторитетами и пояснял, с кем им придется иметь дело. Да и директор банка держал такую политику — «криминала не будет!»
— За годы службы вы освоили два языка. На гражданке это пригодилось?
— Знание китайского пригодилось практически. Помогало на базаре. За счет этого я как-то купил родственникам у китайцев пять пуховиков за цену четырех. И когда с таджиками на улице сталкиваюсь, они тоже удивляются. Я с ними на фарси беседую.
Юрий УФИМЦЕВ
