Эхо прозвучавшего в июне 1914 г. в Сараево выстрела усилилось канонадами на бельгийской границе, раскатилось по Европе, перепахало поля Вердена, отдалось залпом в Ипатьевском доме, поделило мир на два цвета и пошло гулять по земному шару кострами и красными знаменами Революции… И все больше и больше людей по всему миру вставали под эти знамена — русские, корейцы, мадьяры, осетины, китайцы…
Военная экономика требовала новых рабочих рук. Китай мог дать их в избытке. И дал. Франция законтрактовала 150 тыс., Англия — 50 тыс. китайских рабочих, вскоре начавших приезжать в Европу. Совет министров Российской империи снял запрет на использование иностранной рабочей силы на Дальнем Востоке. Чтобы ускорить процесс прибытия китайцев, их пускали в страну без оформления паспортов… В итоге в Россию въехало 500 тыс. китайцев. Всем им должны были по окончании работы предоставить бесплатный билет домой.
Образовавшееся в октябре 1917 г. новое революционное российское правительство, заключив мир с немцами, вывело Россию из войны. Надобность в китайских рабочих отпала, и их стали отправлять на родину. 40 тыс. уехало, но тут в самой России грянула другая война — Гражданская, в которой каждый выживал как мог. В том числе и китайцы. Единственной дорогой назад была та, по которой они приехали, — Транссибирская. Но она изо дня в день переходила из рук в руки то красных, то белых. Китайцы стали выбираться кто как мог. Это было сложно — в России «зависло» несколько сот тысяч китайцев. Без работы. Без билетов.
Красные приняли китайцев. Они стали создавать интернациональные части, в Иркутске образовали штаб по формированию китайских отрядов на территории РСФСР. Везде появились китайские секции, партячейки, комитеты. Большую роль в организации отрядов сыграли и китайцы, члены РСДРП — ВКП (б) Чжан Фужун, Сунь Фуюань и Шен Ченхо. Последний даже получил мандат от советского правительства и был назначен специальным комиссаром по формированию китайских отрядов на всей территории Советской России.
Это находило отклик в китайской среде. По сути, китайцы, оказавшиеся в России, были теми самыми пролетариями, которым не чужды были идеи свободы, равенства и братства. Они впитали эти идеи. К тому же и красные относились к ним как к равным.
Китайцы шли в Красную армию на добровольной основе. И таких китайцев было 70 тыс.! «Весь путь был усеян красными — убитыми и ранеными. Среди убитых и раненых красноармейцев оказалось много китайцев», — вспоминал белогвардеец, участник жесткого боя у деревни Чиндат под Читой.
Вскоре повсеместно в Красной армии уже существовали отряды, роты и даже китайские полки. В среднем китайский отряд насчитывал 500 человек. Иностранный подотдел НРА ДВР сообщал в Центр, что «от Иркутска до станции Онхой… желающих записаться так много, что пришлось воздерживаться от записи и регистрации в Красную армию».
«Красные» китайцы стали неотъемлемой частью Революции. Ни один из знаковых романов тех лет не обходился без этих персонажей. Они действуют и у Михаила Шолохова в «Тихом Доне», и у Николая Островского в «Как закалялась сталь», и у Всеволода Иванова в «Бронепоезде 14–69», и у Михаила Булгакова в рассказах 1923 г.
Китайцам-пролетариям нечего было терять, кроме своих цепей, и они шли до последнего. Поэтому их использовали и на самых ответственных направлениях: китайцы служили в ВЧК, в экзекуционных, расстрельных, заградительных командах.
«Китаец — он стоек, он ничего не боится. Брат родной погибнет в бою, а он и глазом не моргнет, подойдет глаза ему прикроет, и все тут. Опять возле него сядет, в фуражке — патроны, и будет спокойно патрон за патроном выпускать. Если он понимает, что против него враг, то плохо этому врагу. Китаец будет драться до последнего, — вспоминал видный советский военачальник Иона Якир. — Жизнь легко отдавали».
Китайское правительство, не признававшее РСФСР, было категорически против службы своих граждан в Красной армии. И даже по окончании войны на Версальской конференции выступило с протестом по этому поводу, на что заведующий ДВ отделом НКИД сказал, что очень много китайцев вступает в Красную армию добровольно, и правительству трудно запретить это им.
Белогвардейцы также старались всячески дискредитировать участие китайцев на стороне своих врагов. Орган штаба Красной армии Николаевска-на-Амуре газета «Призыв» в № 20 сообщала: «Так, например, за последнее время упорно поддерживается до смешного нелепый слух, тем не менее сильно будирующий обывательскую массу, будто бы перед наступлением КА на г. Николаевск командным составом было объявлено партизанам-китайцам, что по вступлении в город им будут розданы в жены русские девушки и вдовы, находящиеся в городе, и будто бы на днях таковые будут разыграны в лотерею».
Но ни протесты, ни пропаганда не могли соперничать с желанием выжить и стать свободным.
«Вместе с русскими рабочими и крестьянами на защиту завоеваний Великого Октября выступили и китайские трудящиеся. Они приняли активное участие в формировании партизанских отрядов в Приморье. На территории Китая, в районе Санчагоу, оперировал китайский отряд, возглавляемый Стариком (Суном).
Большевистский эмиссар, посланный в глубокую тайгу для налаживания связи с отрядом Суна, так описал свою первую встречу с ним: «Отряд в 1000 человек расположился змейкой по гребням сопок на протяжении нескольких верст. Наконец мы у шатра Суна. Меня приветствует коренастый, невысокого роста старик Сун. Находим, что нам удобнее сговариваться на немецком языке. Он прилично им владеет. Вкратце Сун рассказал мне, что он старый революционер, участвовал в революции 1911 г. Он хочет собрать верных себе соратников и выкинуть мятежный красный флаг социальной революции. В искренности его бунтарского горения сомневаться нельзя. Он не раз впоследствии выручал нас из беды».
Специальный отряд Старика из 120 человек разрушал железнодорожное полотно, станционные здания, мосты, водокачки и не давал двигаться эшелонам врага, как на территории Приморья, так и на приграничной с ним территории Китая. Для поддержки его работы большевики снабдили отряд 1000 винтовок. Однако после многодневных жестоких боев отряд все же был уничтожен в районе станции Гродеково. «Видимо, погиб в этих боях и командир отряда — Старик — старый революционер, участник китайской революции, память о котором приморские партизаны хранят и по сей день…» — вспоминали былое приморские партизаны в 1962 г.
Был и еще один китайский партизан-легенда — 17-летний Ли. Он повторил подвиг Ивана Сусанина, заведя зимой отряд японцев в тайгу, где они все замерзли. Партизаны потом обнаружили его тело. «В суровом молчании они обнажили головы. Подвиг китайского юноши навеки остался в их сердцах».
В дебрях дальневосточной тайги имелся и еще один довольно специфический революционный контингент — «краснобородые» — хунхузы: бродячий деклассированный китайский элемент, собиравшийся в довольно внушительные банды и грабивший поезда, прииски, искателей женьшеня и провиантские склады. Но и их не минула чаша Революции.
«Хунхузы в Приморской области, где им приходится непосредственно наблюдать пролетарскую борьбу, а иногда в ней и участвовать, отличаются большей сознательностью и ясностью революционных целей, — сообщал в 1923 г. комиссии Истпарта большевик Мамаев. — Показательным даже является любопытный обычай, вкоренившийся среди хунхузов: все они на своем оружии носят красные ленточки. Всякий раз, когда их спрашивают, что это означает, они отвечают: «Во-мынь-ни гун-чан-дан» («Мы — большевики»). И это не только слова. Мне два раза приходилось биться против японцев бок о бок с хунхузами. В таких случаях у них ясно проявлялось сознание, что они борются с угнетателями не только русских, но и китайцев. Мотивы разбоя абсолютно отсутствовали. Как-то одна шайка хунхузов захватила у японцев обоз с медикаментами. Обоз был передан нам, несмотря на то, что китайцы прекрасно учитывали ценность лекарств».
Студент ГДУ во Владивостоке Михаил Сладковский так вспоминал о встрече с китайскими партизанами в Забайкалье: «В казарме мы увидели партизан-китайцев. На вид им было лет 30–35, выглядели они залихватскими вояками — в черных папахах с красными лентами, у пояса сабля, гранаты, револьверы. Партизаны называли их русскими именами, одного — Ваней, так как его фамилия была Ван, а другого — Мишей, видимо, по тому же признаку. Партизаны шутили с ними, говорили, что это будущие красные командиры Китая. Китайцы дружелюбно смеялись».
Но пророчество сбылось. Многие участники революционных событий в России действительно стали впоследствии видными деятелями коммунистического движения в самом Китае.
Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К»
